Неточные совпадения
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так
питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и
питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда,
человек на
человека не приходит.
Ежели у
человека есть под руками говядина, то он, конечно, охотнее
питается ею, нежели другими, менее питательными веществами; но если мяса нет, то он столь же охотно
питается хлебом, а буде и хлеба недостаточно, то и лебедою.
Скосить и сжать рожь и овес и свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена и посеять озимое — всё это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать всё это, надо, чтобы от старого до малого все деревенские
люди работали не переставая в эти три-четыре недели втрое больше, чем обыкновенно,
питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. И каждый год это делается по всей России.
— Неужели они, однако ж, совсем не нашли, чем пробавить [Пробавить — поддержать.] жизнь? Если
человеку приходит последняя крайность, тогда, делать нечего, он должен
питаться тем, чем дотоле брезговал; он может
питаться теми тварями, которые запрещены законом, все может тогда пойти в снедь.
По ее мнению, такого короткого знакомства с богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его положение: бог был вечно занят делами миллионов
людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало, по ее мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа, ждет захлопотавшегося хозяина, ютясь и
питаясь по обстоятельствам.
Между тем, отрицая в
человеке человека — с душой, с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то стремления к лучшему порядку, к благородным целям, не замечая, что все это делалось ненужным при том, указываемом им, случайном порядке бытия, где
люди, по его словам, толпятся, как мошки в жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся,
питаются, греются и исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать место другому такому же столбу.
Он невольно
пропитывался окружавшим его воздухом, не мог отмахаться от впечатлений, которые клала на него окружающая природа,
люди, их речи, весь склад и оборот этой жизни.
Люди добродетельны,
питаются овощами и ничего между собою, кроме учтивостей, не говорят; иностранцы ничего, кроме дружбы, ласк да земных поклонов, от них добиться не могут.
Вы знаете, что были и есть
люди, которые подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места,
питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог, дрались с зверями, с стихиями, — все это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство, печатаем книги о них, рисуем с них портреты и делаем бюсты.
Со стороны этот люд мог показаться тем сбродом, какой
питается от крох, падающих со стола господ, но староверческие предания придавали этим
людям совсем особенный тон: они являлись чем-то вроде хозяев в бахаревском доме, и сама Марья Степановна перед каждым кануном отвешивала им земной поклон и покорным тоном говорила: «Отцы и братия, простите меня, многогрешную!» Надежде Васильевне не нравилось это заказное смирение, которым прикрывались те же недостатки и пороки, как и у никониан, хотя по наружному виду от этих выдохшихся обрядов веяло патриархальной простотой нравов.
Знай, что и я был в пустыне, что и я
питался акридами и кореньями, что и я благословлял свободу, которою ты благословил
людей, и я готовился стать в число избранников твоих, в число могучих и сильных с жаждой «восполнить число».
Он был вольноотпущенный дворовый
человек; в нежной юности обучался музыке, потом служил камердинером, знал грамоте, почитывал, сколько я мог заметить, кое-какие книжонки и, живя теперь, как многие живут на Руси, без гроша наличного, без постоянного занятия,
питался только что не манной небесной.
У меня всегда оставалась антиклерикальная закваска, и мой антиклерикализм
питался впечатлениями от
людей церкви.
Я постоянно
питался мировой мыслью, получал умственные толчки, многим был обязан мыслителям и писателям, которых всю жизнь чтил, обязан
людям, которым был близок.
Низкое мнение о
людях, которое очень
питается нашей эпохой, не может пошатнуть моего высокого мнения об идее
человека, о Божьей идее о
человеке.
Но были минуты, когда я отвергал Бога, были мучительные минуты, когда мне приходило в голову, что, может быть, Бог зол, а не добр, злее меня, грешного
человека, и эти тяжелые мысли
питались ортодоксальными богословскими доктринами, судебным учением об искуплении, учением об аде и многим другим.
Из «мест не столь отдаленных» Полуянов шел целый месяц, обносился, устал, изнемог и все-таки был счастлив. Дорогой ему приходилось
питаться чуть не подаянием. Хорошо, что Сибирь — золотое дно, и «странного»
человека везде накормят жальливые сибирские бабы. Впрочем, Полуянов не оставался без работы: писал по кабакам прошения, солдаткам письма и вообще представлял своею особой походную канцелярию.
— И окажу… — громко начал Полуянов, делая жест рукой. — Когда я жил в ссылке, вы, Галактион Михеич, увели к себе мою жену… Потом я вернулся из ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее прогнали… Куда ей деваться? Она и пришла ко мне… Как вы полагаете, приятно это мне было все переносить? Бедный я
человек, но месть я затаил-с… Сколько лет
питался одною злобой и, можно сказать, жил ею одной. И бедный
человек желает мстить.
Замараевы, устраиваясь по-городски, не забывали своей деревенской скупости, которая переходила уже в жадность благодаря легкой наживе. У себя дома они
питались редькой и горошницей, выгадывая каждую копейку и мечтая о том блаженном времени, когда, наконец, выдерутся в настоящие
люди и наверстают претерпеваемые лишения. Муж и жена шли рука об руку и были совершенно счастливы.
Тако
человек, сокрываясь в пропастях земных, искал блестящих металлов и сокращал пределы своея жизни наполовину,
питался ядовитым дыханием паров, из земли исходящих.
Всем любопытно, а никто ничего не может узнать, потому что работающие ничего не сказывают и наружу не показываются. Ходили к домику разные
люди, стучались в двери под разными видами, чтобы огня или соли попросить, но три искусника ни на какой спрос не отпираются, и даже чем
питаются — неизвестно. Пробовали их пугать, будто по соседству дом горит, — не выскочут ли в перепуге и не объявится ли тогда, что ими выковано, но ничто не брало этих хитрых мастеров; один раз только Левша высунулся по плечи и крикнул...
— Прекрасно-с! И поэтому, по приезде в Петербург, вы возьмите этого молодого
человека с собой и отправляйтесь по адресу этого письма к господину, которого я очень хорошо знаю; отдайте ему письмо, и что он вам скажет: к себе ли возьмет вашего сына для приготовления, велит ли отдать кому — советую слушаться беспрекословно и уже денег в этом случае не жалеть, потому что в Петербурге также пьют и едят, а не воздухом
питаются!
Он узнал жизнь земного шара, — каким образом он образовался, — как на нем произошли реки, озера, моря; узнал, чем
люди дышат, почему они на севере
питаются рыбой, а на юге — рисом.
В этих, барин, пещерах
люди без одежды ходят,
питаются злаками земными, и даже промеж себя редко общание имеют.
Презрение и омерзение начинал он чувствовать к себе за свое тунеядство:
человек деятельный по натуре, способный к труду, он не мог заработать какого-нибудь куска хлеба и
питался последними крохами своей бедной любовницы — это уж было выше всяких сил!
— Пожалейте, государи, нас, — говорили они на все голоса, — вам господь дал и вотчины, и всякое достояние, а нам указал
питаться вашею подачей, так не оставьте нас, скудных
людей, государи!
— Э, голубчик, оставим это!
Человек, который в течение двух лет получил петербургский катарр желудка и должен
питаться рубцами, такой
человек имеет право на одно право — быть откровенным с самим собой. Ведь я средний
человек, та безразличность, из которой ткется ткань жизни, и поэтому рассуждаю, как нитка в материи…
Дергальский отставлен и сидит в остроге за возмущение мещан против полицейского десятского, а пристав Васильев выпущен на свободу,
питается акридами и медом, поднимался вместе с прокурором на небо по лестнице, которую видел во сне Иаков, и держал там дебаты о беззаконности наказаний, в чем и духи и прокурор пришли к полному соглашению; но как господину прокурору нужно получать жалованье, которое ему дается за обвинения, то он уверен, что о невменяемости с ним говорили или «легкие», или «шаловливые» духи, которых мнение не авторитетно, и потому он спокойно продолжает брать казенное жалованье, говорить о возмутительности вечных наказаний за гробом и подводить
людей под возможно тяжкую кару на земле.
Объедочками
питаетесь, молодой
человек. (Уходит.)
Когда начался суд по делу Хмурина, граф, выпросив позволение у Тюменева переехать в город на его квартиру, являлся на каждое заседание, а потом забегал к Бегушеву в гостиницу и
питался у него. По самой пустоте своей, Хвостиков не был злой
человек, но и он в неистовство приходил, рассказывая Бегушеву, как Янсутский и Офонькин вывертывались у следователя на судебном следствии.
Нельзя сомневаться, что есть
люди, имеющие этот дар, но им воспользоваться может только существо избранное, существо, которого душа создана по образцу их души, которого судьба должна зависеть от их судьбы… и тогда эти два созданья, уже знакомые прежде рождения своего, читают свою участь в голосе друг друга; в глазах, в улыбке… и не могут обмануться… и горе им, если они не вполне доверятся этому святому таинственному влечению… оно существует, должно существовать вопреки всем умствованиям
людей ничтожных, иначе душа брошена в наше тело для того только, чтоб оно
питалось и двигалось — что такое были бы все цели, все труды человечества без любви?
Умерла бабушка. Я узнал о смерти ее через семь недель после похорон, из письма, присланного двоюродным братом моим. В кратком письме — без запятых — было сказано, что бабушка, собирая милостыню на паперти церкви и упав, сломала себе ногу. На восьмой день «прикинулся антонов огонь». Позднее я узнал, что оба брата и сестра с детьми — здоровые, молодые
люди — сидели на шее старухи,
питаясь милостыней, собранной ею. У них не хватило разума позвать доктора.
Человек, который
питается этою последнею лебедою, есть именно тот
человек, которого голоду нет пределов.
А
людям было невыносимо сидеть сложа руки или стоять по целым суткам на часах против невидимого и, как все были убеждены, несуществовавшего неприятеля,
питаться скверною пищею и ждать своей очереди заболеть.
Волостной старшина и волостной писарь, служившие вместе уже четырнадцать лет и за всё это время не подписавшие ни одной бумаги, не отпустившие из волостного правления ни одного
человека без того, чтобы не обмануть и не обидеть, сидели теперь рядом, оба толстые, сытые, и казалось, что они уже до такой степени
пропитались неправдой, что даже кожа на лице у них была какая-то особенная, мошенническая.
Очевидно, писала сама фельдшерица или этот доктор, имеющий звериную фамилию. Земские врачи и фельдшерицы в продолжение многих лет изо дня в день убеждаются, что они ничего не могут сделать, и всё-таки получают жалованье с
людей, которые
питаются одним мёрзлым картофелем, и всё-таки почему-то считают себя вправе судить, гуманен я или нет.
Трубач. Лечение мое простое, ваше степенство, только
люди привыкли
питаться лекарствами из аптеки и не верят мне, так что я деньги вперед прошу.
Вспоминаю о нём, и — всего меня приподнимает изнутри: вот — умер
человек, а я
питаюсь его силой и живу!
— Слышал я от одного доктора, что
человек может долгое время своими собственными соками
питаться, — начал опять один генерал.
Дело не в том, что
люди дурно
питаются, но в том, что они не испытывают удовольствия от той работы, посредством которой они добывают хлеб, и потому они смотрят на богатство как на единственное средство удовольствия.
Мы удивляемся на то, что были, да и теперь есть,
люди, которые убивают
людей, чтобы есть их мясо. Но придет время, и наши внуки будут удивляться тому, что их деды убивали каждый день миллионы животных для того, чтобы съедать их, хотя можно было вкусно и здорово, без убийства,
питаться плодами земными.
Еще с самых древних времен мудрецы учили тому, что не надо есть мяса животных, а
питаться растениями, но мудрецам не верили, и все ели мясо. Но в наше время с каждым годом находится всё больше и больше
людей, которые считают грехом есть мясо и не едят его.
Если бы
люди ели только тогда, когда они голодны, и
питались простой, чистой и здоровой пищей, то они не знали бы болезней и им легче было бы бороться со страстями.
Греческий мудрец Пифагор не ел мяса. Когда у Плутарха, греческого писателя, писавшего жизнь Пифагора, спрашивали, почему и зачем Пифагор не ел мяса, Плутарх отвечал, что его не то удивляет, что Пифагор не ел мяса, а удивляет то, что еще теперь
люди, которые могут сытно
питаться зернами, овощами и плодами, ловят живые существа, режут их и едят.
«Земля проклята за
человека» (Быт. 3:17), сделалась косным и противящимся
человеку объектом хозяйства, она родит ему «терния и волчцы», а он обречен «со скорбью
питаться от нее» (причем, конечно, «питанием» объемлется здесь весь комплекс отношений
человека к природе).
Они живут в горах, вдали от
людей, не едят ни хлеба, ни мяса, а
питаются только растением «Ли-чжен-цау», которое можно узнать только в лунные ночи по тому, как на нем располагаются капли росы.
— То-то и есть, но нечего же и головы вешать. С азбуки нам уже начинать поздно, служба только на кусок хлеба дает, а
люди на наших глазах миллионы составляют; и дураков, надо уповать, еще и на наш век хватит. Бабы-то наши вон раньше нас за ум взялись, и посмотри-ко ты, например, теперь на Бодростину… Та ли это Бодростина, что была Глаша Акатова, которая, в дни нашей глупости, с нами ради принципа
питалась снятым молоком? Нет! это не та!
— Нет, здесь я не лгал. Но ты не годишься идти со мною. Ты будешь постоянно хватать меня за руку. Ты сейчас только кричал: лжец, мошенник, вор… странно, ты еще только учишься быть
человеком, а уже так
пропитался этими пустяками. Когда я подниму руку, чтобы бить, твое презрение начнет хныкать: оставь их, не трогай, пожалей. О, если бы ты мог ненавидеть! Нет, ты ужасный эгоист, старина.
— Вот
человек — Горелов этот! В чем душа держится, зимою перенес жесточайшую цингу; язва желудка у него, катар. Нужно было молоко пить, а он
питался похлебкою из мерзлой картошки. Отправили его в Крым на поправку, он и тут сейчас же запрягся в работу. Если бы ты знала, — какой работник чудесный, какой организатор!..
Как же, по их представлению, могут
питаться люди, которые не получают комиссарских пайков?..